ВСЁ НА ПРОДАЖУ

Всю неделю Ирина мучительно думала. Ей предстояло принять серьезное решение. Очень хотелось бросить свою нудную инженерскую работу в КБ. Ежедневные чаепития с сотрудницами, подслеповатый начальник отдела, и бумаги, бумаги, бумаги...
А тут новый сотрудник - снабженец Володя предложил Ирине устроить ее продавцом в кооперативный промтоварный ларек. Конечно, не очень солидно для тридцатитрехлетней женщины - инженера, но ведь времена меняются, а вместе с ними меняются и нравы. В ларьке - работа через сутки, и, значит, больше времени можно проводить дома. Да и зарплата, естественно... Что там говорить.
Когда Ирина советовалась с мужем, он сразу согласился. "Конечно, иди. Денег сколько заработаешь, и с детьми больше будешь".
Действительно, Алика нужно встречать из школы, хотя он уже и большой - девятиклассник, а какой несамостоятельный! С Машенькой вообще много возни - шестилетка.
Все говорило о том, что обязательно нужно соглашаться. Ирине очень этого хотелось. Но, Володя, сам предложив, вдруг стал тянуть. Женщина не знала, как это понять, и только спустя несколько дней сообразила. Она решила подарить ему бутылку коньяка. "Сейчас все так делают" - говорила она себе - "Без этого теперь, конечно, нельзя. Тем более в этом загадочном пока кооперативном мире".
Коньяк Володя взял и сразу же пригласил Ирину в кафе. Ирина позвонила мужу, сказала, что придет домой поздно, зайдет к подруге.
"Так надо" - подумала она - "Я ведь хочу устроиться на выгодное место, и Володя взялся мне помочь. Должна же я быть с ним любезна".
Вот только почему она соврала мужу про подругу? Что-то чувствовала? Чего-то ждала? Или, наоборот, боялась? Ирина потом часто вспоминала этот свой телефонный разговор с мужем...
"Так надо" - думала она, танцуя с Володей в кафе, и чувствуя, как цепкие жилистые руки властно щупают ее разгоряченное вином и танцем тело.
"Так надо" - думала она, когда уже в мчащемся такси он бесцеремонно полез ей под платье.
Мимо, за стеклами пролетали желто-золотые огоньки вечерних фонарей на Литейном проспекте, затянутая снегом Нева, мелкие снежинки, легкой пеленой кутающие далекий шпиль Финляндского вокзала.
В салоне машины было тепло, пахло вином, открытую бутылку которого Володя взял с собой.
Шофер такси ухмылялся одобрительно, видя в зеркальце, как Володя от полных коленок Ирины перешел к ее крупным ляжкам, наткнулся на трусы, стал их стягивать.
Ирина сидела, вжавшись в сиденье, поневоле раздвинув красивые ноги в высоких зимних сапогах и, дрожа, бормотала растерянно: "Не надо... Володечка, не надо..."
Володя шепнул что-то таксисту, тот хохотнул. Через минуту они завернули в темный двор, и водитель вышел из машины.
Тут, прямо на заднем сиденье, Володя и взял Ирину. Он стянул с нее трусы и пальцами, быстро и грубо возбудил ее.
Женщина видела, что это ему не впервой, что он знает, как обращаться с зависящими от него дамами.
Сопротивляться было глупо и бесполезно, а, позволив мужчине возбудить себя, Ирина сама, как бы не сожалела умом, уже отрезала себе путь назад.
Тяжело дыша, она сама расстегнула шубку и села на мужчину верхом. Пока она стонала, и, трепеща, подпрыгивала, насаженная на него, Володя расстегнул ей жакет, блузку, вытащил ее груди из бюстгальтера, мял их и тискал.
Ирина, подпрыгивая, ударялась головой в потолок кабины, и, всхлипывая, горячо шептала: "Ой, Володечка, ой тише, не надо, ой, нога подвернулась", но прыгала старательно.
Потом он кончил. Спустя секунду, неожиданно для себя самой, кончила Ирина.
Володя, удовлетворенно сопя, еще раз больно крутанул пальцами соски вывернутых из лифчика грудей Ирины и сказал спокойно: "Теперь слезай. Хватит. И дай закурить".
Ирина, трясущимися руками, порылась в сумочке, подала мужчине сигареты. Он закурил, а спутнице велел: "Теперь отсоси".
Мужчина курил, а молодая дама покорно встала на колени и взяла в ротик. Ей было странно, непривычно, и... удивительно. Почему этот, в общем-то совсем незнакомый ей мужчина распоряжается ею, как своей безраздельной собственностью? И почему она как завороженная служит ему? Ведь она раньше вообще никогда не изменяла мужу...
Ирина вся вспотела, было жарко в тяжелой шубе, шапка налезала на глаза. В какую-то секунду женщина подумала: "Боже мой! Видел бы меня сейчас муж. Или кто-то из знакомых. Какой ужас! В какой я позе, в каком виде"...
Ирина сосала. Мужчина иногда брал ее за уши, заставляя сосать сильнее. Ирина задыхалась, урчала, елозила по полу машины ... Она и не заметила, как подошел шофер. Он посмотрел на пассажиров, и, усмехаясь, спросил: "Что, еще не готово?"
"Сейчас" - ответил Володя и почти сразу спустил Ирине в рот. Тотчас же Володя обратился к женщине, скорчившейся на заднем сиденье, не смевшей от стыда поднять голову: "Ты, Ирка, теперь беги домой, тебя муж, небось, заждался" - они с водителем заржали. Ирина вся сжалась. "Сигареты мне оставь. Завтра на работе подходи - потолкуем. Да, еще вот что. Ты за такси заплати вот товарищу. Я сегодня что-то не при деньгах".
Шофер обернулся и нагло взглянул на онемевшую Ирину: "Ну, девка, за удовольствие нужно платить. С тебя 25".
Ирина, дрожащими руками вынула кошелек, достала предпоследнюю четвертную, и, запинаясь, глядя вниз, сказала: "Вот".
Пока машина разворачивалась в темном дворе, мужчины смеясь, смотрели, как женщина на морозном ветру запихивает груди в лифчик, застегивается, одергивает подол платья. Трусики она забыла в машине...
Еще полчаса Ирина топталась на тротуаре, ловя машину до дома. Слезы застывали на ее щеках.
Как цинично ее использовал Володя, как ужасно это было - в машине, почти на глазах у наглого шофера. Ей еще и пришлось заплатить... за свое унижение. Так с ней никогда не обращались. Да что говорить - раньше о таком она и помыслить не могла.
"Но так надо" - повторяла себе бедная женщина, ежась на холодном ветру - "Ведь Володя обещал устроить меня на хорошую работу. И, конечно, он потребовал плату за это. И я заплатила".
Ветер забирался под платье, Ирина все время вспоминала, что она без трусиков, что шелковый пояс съехал вниз, чулки перекрутились. Несчастная женщина, вся раздетая снизу, замерзала, думая, как скрыть от мужа свой растерзанный вид.
Уже на лестнице, перед дверью квартиры, Ирина подкрасилась, поправила одежду, и, стараясь придать себе веселый вид, вошла к мужу и детям. Она уложила спать дочку, помогла сыну решить задачу по математике. А каждую секунду она чувствовала, как липкая слизь между ногами напоминает ей о грубом безжалостном любовнике. Перед глазами была тесная кабина, и она - Ирина - полная высокая женщина, в шубе и меховой шапке, в пуховом шарфе - подпрыгивает верхом на мужчине - стонет, вскрикивает, а потом суетливо ползает в ногах у развалившегося на сиденье мужика и, пыхтя, старательно сосет, сосет...
На следующий день Володя сам подошел к ней и отозвал в курилку. Ирина, не смея от стыда взглянуть ему в лицо, трясущимися руками нервно курила.
"Ну, девочка, вчера ты себя хорошо вела. Ха-ха, я доволен. Да ты не смущайся, все нормально. Теперь будем идти вперед. Завтра суббота, познакомлю тебя с хозяином кооператива. Если теперь ему понравишься, то он тебя возьмет к себе. А я ему тебя уже рекомендовал".
Мучительно покрасневшая Ирина, униженная, растоптанная, опустив голову и дрожа, стояла перед мужчиной.
"Может, не надо" - выдавила она - "Ну, пожалуйста. Может, не надо... Ну, можно я вас с этим хозяином лучше в ресторан поведу?"
"Не-ет. Только тело. Ублажи теперь Рашида, и, считай, ты устроена. А не хочешь - не надо. Или хочешь?"
Ирина затрепетала, подняла пылающее лицо:
"Хочу. Не напрасно же... все. Что я должна?"
- "Завтра в двенадцать приедешь на Озерную 23. Там у Рашида банька будет истоплена. Он всегда по таким делам всех в баньке у себя принимает. Выпивка и закуска - твоя. Вообще все твое - сделаешь все, чтоб ему понравиться. Он тебя встретит. Помоешься заодно, ха-ха-ха".
В субботу в двенадцать нагруженная пакетами Ирина, спотыкаясь в снегу, бежала по Озерной. Ухабы, ямы, по обе стороны улицы стояли домишки.
Женщина соврала мужу, что едет на дачу к подруге. У мужа пришлось занять деньги, упросить его. Алика отправила в школу, а Машеньку отвезла к свекрови. Дома Ирина сделала много бутербродов с сыром и колбасой, положила в баночку варенье - сама летом варила из черники. По дороге купила бутылку коньяка и бутылку вина, пачку дорогих сигарет, тортик. Так, нагруженная, нарядная она поехала в пригород.
Долго искала улицу, дом. Спешила, два раза упала. К счастью, ничего не разбила и не помяла, только испачкала шубу и порвала чулок на колене.
Рашид, толстый мужик лет пятидесяти, был в баньке один. Он наблюдал, как Ирина смущенно, робея, знакомится с ним, как неловко, пытаясь преодолеть стыд и страх перед неизбежным, старается шутить.
Женщина скинула в предбаннике шубку, осталась в блузке и короткой юбке. Чтобы скрыть свое состояние, Ирина суетливо хлопотала под пристальным оценивающим взглядом мужчины. Она быстро расставила все принесенное на столе, разлила сама коньяк.
В предбаннике было жарко. Расстегнув рубаху на волосатой дряблой груди, почесывая огромный отвислый живот, Рашид велел женщине снять верхнюю одежду. Ирина осталась в одной комбинации. Было очень неловко сидеть полураздетой перед наглым обрюзгшим мужиком, и, запинаясь, бормотать что-то жалкое, немея под его презрительным взглядом. Слова застревали в горле Ирины, она была отвратительна самой себе. И все же что-то заставляло ее сидеть тут, и не уходить. В подсознании она понимала, что это "что-то" - не только возможность получить хорошее доходное место. Не только это. Ирина никогда не знала за собой того, что сейчас в себе сама подспудно открывала. Не знала? Или не хотела знать? Боялась знать?
Длилось все недолго. Рашид откинулся к стенке и сказал отрывисто, давая понять, что нелепая игра окочена: "Хватит болтать. Разденься совсем". Женщина только вздрогнула длинными пушистыми ресницами. Стараясь унять дрожь в ногах, она покорно встала, сняла через голову комбинацию, лифчик, стыдливо присев, скатала вниз трусики.
Послушно повернулась кругом, чтобы мужчина осмотрел ее всю. И тут началось невообразимое. В самом ужасном сне Ирина не могла представить себе то, что произошло. Рашид вдруг заговорил: "Попа толстая у тебя, девочка. Не люблю. И на талии вон складки... Ляжки как у кобылы" - оценивал бесцеремонно Рашид. Он неодобрительно цокнул языком и покачал головой.
Ирина стояла обнаженная, окаменев от ужаса. Такого позора она еще никогда не испытывала. Как он смеет! Женщина не знала, что сделать и что сказать. А мужчина держал ее стоя перед собой и разглагольствовал: "Да, ты, девочка, вообще уже не свежачок. Нет, не свежачок. А я люблю стройных, совсем молоденьких. Как газели. А ты как кобыла задастая"...
Несчастная Ирина, сквозь слезы, пролепетала: "Зачем же вы тогда меня вызвали? Конечно, ведь мне уже скоро тридцать четыре года... У меня двое детей. Сын в девятый класс ходит... Боже, что я говорю?" - голая дама закрыла лицо руками.
Рашид молчал. - "Не смейтесь надо мной, пожалуйста. Не издевайтесь. Я сейчас уйду. Я ведь хотела, как лучше... На все готова, на все" - рыдала Ирина, беспомощно сжавшись своим пышным телом: - "Я ведь не виновата. Пусть я не молоденькая, не стройная. Но ведь прибежала"...
Рашид вдруг засмеялся: "Не уходи. Дела с тобой иметь не буду - слишком задастая и поношенная. Между ног тебя пусть твой муж имеет, если хочет. А ротиком твоим еще можно воспользоваться. Ползи сюда".
Трясущаяся от ужаса женщина подползла на четвереньках к Рашиду и стала сосать. Она плакала и сосала.
Против воли ее, против всего, что говорило сознание, внутри Ирины стало постепенно нарастать предательское сладострастие. Природа брала свое, женское естество само брало верх над бессильным рассудком. Вожделение затопило распластавшуюся перед мужчиной женщину, и стоны муки сменились стонами неутомимого желания.
Так их и застал внезапно появившийся в баньке Володя. Ирина краем глаза увидела его, но прекратить минет не решилась, тем более, она хорошо чувствовала, как Рашид крепко держит ее, намотав ее длинные волосы на руку.
Володя увидел Рашида, прижимающего лицо женщины пониже, и держащего ее за волосы так, чтобы она сосала поглубже и не могла отвернуться, и ее саму, стоящую на четвереньках на полу перед мужчиной.
Он увидел и то, как Ирина, одной рукой упираясь в пол, другой лихорадочно и неумело возбуждает себя сама. Пока Рашид не кончил женщине в рот, он не отпустил ее. Когда, наконец, он с довольным кряхтением, спустил, Ирина к своему стыду еще несколько минут непроизвольно дергалась, отсасывая последние капли, пока не кончила сама. Только потом, она с каким-то животным урчанием, облизываясь, отползла.
Мужчины сели выпивать, потом пошли париться. На Ирину внимания не обращали. Бедная, она сидела на полу рядом со столом, и, оцепенев, осознавала себя. Она кончила сама, на глазах у двоих мужчин, кончила, стоя на коленях. Какой позор! И какое наслаждение! Оказывается, она не знала себя раньше. Как глубок человек... Как непредсказуем. Нужно было пройти через все это - глумление, грубость, издевательства пресыщенных мужиков, чтобы узнать столь многое и неожиданное про себя. Ведь не под страхом смерти же она только что кончила. Кончила от безумного удовольствия, приниженно сося член незнакомого торгаша. Ирина презирала себя за это. И она начинала любить себя за это.
Вдруг она спохватилась. Ведь мужчины сейчас попарятся и придут, а она еще не успела привести себя в порядок. Она быстро подкрасилась, ведь вся косметика размазалась, когда Рашид возил ее лицом по своему паху. Причесалась.
"Ну что, девочка" - сказал, потягиваясь, Рашид - "Ты мне не понравилась. Но вот ради Володи, моего старинного дорогого друга, приму тебя. Приходи в понедельник ко мне в контору, будешь у меня работать... Володя, хочешь ее, или пускай пока домой бежит?"
Уже спустя неделю Ирина бойко торговала в ларьке. Заработок был, как она и ожидала, хороший.
Только расплачиваться пришлось уж слишком долго и мучительно. Раз в неделю к Ириному киоску подходил Володя. Он негромко бросал: "Сегодня". Это означало, что в конце рабочего дня, еле дождавшись экспедиторов, и сдав им дневную выручку, Ирина бежала к станции метро. Там, в условленном месте ее ждал Володя.
Водить ее куда-либо он не утруждался. Он облюбовал невдалеке парадную жилого дома. Туда, под лестницу он и вел Ирину. Там она покорно, расстегнув пальто и задрав юбку, отдавалась ему. Когда он хотел, чтобы она сделала ему минет, Ирина доставала из сумочки полиэтиленовый пакет и, расстелив его на каменном полу, вставала на колени.
Под лестницей было темно, зябко, иногда сверху слышались шаги. Удовлетворившись, Володя сразу уходил, даже не дождавшись, пока женщина придет в себя. Однажды он ушел, бросив Ирину в состоянии оргазма. Он застегнул штаны и пошел, оставив любовницу стоящей полураздетой и воющей от наслаждения. Так ее спустя минуту чуть не застали играющие по темным подворотням мальчишки - приятели ее сына. Она успела, услышав их голоса на лестнице, только запахнуть пальто и шмыгнуть на улицу. В соседнем подъезде Ирине удалось поднять трусы - она бежала, путаясь в них ногами, и застегнуть кофточку. Так она пришла в тот раз домой, мокрая внизу - от Володи и себя, и вверху - от пота, от страха, что ее застанут в таком виде под лестницей.
И все-таки потом она стала ждать этих свиданий. Сначала Ирина покорно бегала к Володе, потому что знала - стоит ему попросить, и Рашид выгонит ее с работы. А потом она уже не боялась - просто привычно шла по первому зову и получала сама острое наслаждение.
Спустя несколько месяцев, Володя оставил ее в покое. Но, как будто почуяв это, появились двое экспедиторов - молодых парней, еще водитель машины, подвозившей товар в ее киоск, еще старший товаровед, отпускавший ей товар. Товар ведь можно отпускать выгодный, а можно невыгодный... И привозить его можно в удобное время, а можно в неудобное... И много чего еще можно сделать с киоском, в котором работает молодая полная тридцатитрехлетняя женщина. Но, наверное, это уже сюжет следующего рассказа...
А Ирина до сих пор работает в этом киоске. В каком?